Марк фабий квинтилиан

Выполнил:

студент II курса

11 группы

Божко А. М.

Проверила:

Дударева А. А.

Тверь

2005

План:

Вступление.

Природа не мешает быть совершенным Оратором. Низко и постыдно не надятся достигнуть возможного.

Квинтилиан. Ораторские наставления.

Долгое время на античную культуру во всех её проявлениях смотрели как на своего рода утраченный навеки идеал, надобщественный и вневременной. Нам часто представляется, что комплексный подход к мастерству устной речи, понимание такого мастерства как совокупности многих факторов: лингвистических, стилевых, логических, психологических, физиологических (техники речи) и пр. – это достояние нашего времени. На самом деле, все эти стороны публичного выступления рассматривались, разумеется, на ином, чем теперь, уровне уже в античности. Так, И. Е. Зимняя справедливо замечает, что Цицерону принадлежит заслуга определения основных коммуникативных (как мы это сейчас бы назвали) задач говорящего – «что сказать, где сказать и как сказать».

Кроме этого, существует познавательная ценность античного материала. Речи древних – важный исторический источник, из которого мы черпаем сведения (пусть в субъективной и эмоциональной окраске) об общественных отношениях Греции и Рима, о миропонимании, бытовом укладе и т.д. Античная риторика не ограничивалась сферой чисто ораторской деятельности, не сводилась к сумме рекомендаций. Риторика (может, в силу той самой субъективности и эмоциональности) была органически связана с эстетикой, с пониманием прекрасного в самых разных сферах проявления человеческого духа, а также с логикой доказательства. В этом состоит значение античного ораторского искусства.

Биография.

О самом Квинтилиане известно немного. Вот его биография. Марк Фабий Квинтилиан (приблизительно 35—96 гг.) родился в Испании (Каллагурис, совр. Калаорра), в небогатой и незнатной семье. Отец и дед Квинтилиана были риторами. Образование получил в Риме, благодаря упорному труду добился того, что провинциальное происхождение никак не сказалось на его речи. Готовил себя к карьере судебного оратора; при императорах Веспасиане, Тите и Домициане неоднократно выступал в суде как адвокат (69-96), но славу стяжал не практической, а теоретической и преподавательской деятельностью. Считается первым учителем-профессионалом, основавшим государственную школу: Веспасиан назначил ему пенсию, выделив для этого средства из императорской казны (начало 70-х годов). Покровительство власти риторическим школам (их учителям было назначено за счёт государства жалование) способствовало смене «нового стиля» классицизмом.

Около 20 лет Квинтилиан обучал ораторскому искусству цвет римской молодежи отпрысков самых знатных и богатых римских семей, среди его учеников были также Плиний Младший, и, возможно, Ювенал. Квинтилиану было поручено воспитание наследников императора (94-95). Находясь в зените своей славы, исполненный благодарности императорскому дому Квинтилиан искренне восхвалял Домициана, жестокого и кровавого тирана, с которым он был, однако, дружен и, по-видимому, разделял в чем-то его взгляды (в частности, одобрял изгнание философов из Рима в начале 90-х годов). Домициан, в свою очередь, поддерживал Квинтилиана деньгами и почестями предполагают, что Квинтилиан стал в его правление «из ритора консулом», случай беспрецедентный в Риме. Жизнь познавшего внезапный взлет на вершину славы и богатства Квинтилиана нельзя, тем не менее, назвать счастливой: его молодая жена и два подававших надежды сына умерли, оставив старика в одиночестве; последние годы жизни Квинтилиана были омрачены усилившимся террором Домициана, ссылкой родителей его воспитанников, бывших наследниками императора, и вследствие этого отставкой.

Более полное представление о Квинтилиане дают его работы, принадлежащие ораторскому искусству ранней римской империи, периоду становления классицизма.

Основной работа Квинтилиана – его «Ораторские наставления»(91-95) – труд зрелых лет и венец его преподавательской деятельности, пространное сочинение, рассматривающее риторические и педагогические вопросы. Книга стоит ознакомления. (Здесь сохранил стиль перевода. Объясню это словами Квинтилиана: «Что же касается слов старинных, они не только многими учёными уважаются, но и придают речи некую величественность и не без приятности. Ибо и важность старины в себе имеют, и вышед из общего употребления, появляются опять в виде привлекательных новостей». Лексика 19 века достойна уважения и в силу своей самостоятельности: это всё русские слова.)

Ораторские наставления.

Во вводной части он пишет, что побудило написать наставления, какие качества предполагаются в ораторе, говорит о структуре и стиле сочинения и кому оно может быть полезно.

Сначала он и не хотел писать, отговариваясь тем, что уже есть такие книги, но потом решился. Цель работы – если не сочинить что-нибудь новое, то выразить своё мнение по поводу существующего. «Решился я и потому, что уже две книги в этом роде появились под моим именем, но не мною выведены в свет, и назначены на то не были».¹ Одна книга собрана учениками из двухдневных преподаваний («Добрые, но ко мне слишком усердные юноши необдуманно захотели сделать мне честь обнародованием своих записок»), другая собрана из устных наставлений разных времён.

Во вводной же части Квинтилиан пишет о качествах Оратора¹: «Совершенным Оратором никто, по моему мнению, быть не может, не будучи добрым человеком. И потому не одной превосходной способности к красноречию, но всех душевных доблестей от него требую».

Автор осуждает то, что словесность стала ремеслом. Это привело к употреблению во зло «даров витийства», а ораторы стали пренебрегать попечением о нравах. Другие увлеклись нравоучениями и стали дерзко называться философами, прикрывая в себе таким именем большие пороки.

Да будет Оратор таков, чтоб его по справедливости можно было назвать мудрецом, не только совершенным во нравах, но и во всех знаниях, качествах, потребных для красноречия». Есть совершенное красноречие, достигнуть его человек может. Но если и не удастся достичь его, то, по крайней мере, кто старается, всегда будет отличаться в успехах.

Во вступлении же Квинтилиан пишет о структуре всего сочинения. 1-ая книга содержит то, что предшествует должности ритора», 2-ая – основы риторики, в 5-ти следующих «изъясняются правила изобретать и располагать мысли». 4-е книги определены для изложения, туда входят память и произношение. В последней – рассуждения о личности самого Оратора (нрав, смысл и цели, выбор им «рода красноречия» и пр.)

При этом автор стремился использовать такой слог, чтобы можно было, изложив правила риторики, дать « крепость в красноречии». Голые правила истребляют всё благородное в слове, «весь сок ума в себя всасывают и как бы обнажают кости, которые и связываться жилами, и прикрываться телом должны». Поэтому автор помещает в книгах всё, что считает полезным, и с пояснениями.

Книга первая.

Глава первая повествует о воспитании будущего Оратора. Отец должен с рождения иметь к нему добрую надежду. Бывает, что в отроках блещет много обещающая надежда, но с годами она исчезает. И здесь не природа виновата, а воспитание. Квинтилиан согласен с тем, что у одного ума может больше, чем у другого, но все через прилежание могут преуспеть. И всякий родитель должен заботиться об этом. Уже кормилица должна быть с хорошим выговором и нравом. А родители должны быть как можно более просвещены. Такое же внимание нужно обращать на сверстников, друзей и прочее окружение воспитываемого Оратора.

Воспитывать Оратора трудно. Потребуются непрерывные упражнения, превосходные учителя.

Нет необходимости ждать семилетнего возраста для начала образования. «Упражнение, какое ни есть, ему нужно». Приобретая знания раньше, можно сэкономить время в будущем для других знаний. И «что нужно знать, тому нехорошо начинать поздно учиться».

Учение должно быть в радость, необходимы поощрения просьбами и похвалами, соревнования со сверстниками и пр.

Учёбу письму Квинтилиан комментирует тоже миловидно: «Для прописей давать не пустые какие-нибудь мнения, но чему ни есть доброму наставляющие». И советует начинать учение с греческого языка.

Глава вторая отвечает на вопрос, лучше учить детей дома или отдавать в училища? Квинтилиан опровергает возражение против училищ, доказывая, что 1)в них не портятся нравы – осуждает «гибельную потачку родителей», 2) училища не вредят успехам в учении. Некоторые родители опасаются, что в кругу товарищей, «к порокам весьма наклонном», трудно предохранить от разврата, что учитель будет полезнее, если займётся одним учеником. Портятся нравы? Автор признаёт, «сие иногда случается». Но то же может быть и дома. Здесь зависит всё от доброго нрава учителя и беспечности или благоразумия родителей: «Тотчас мы сами начинаем расслаблять их разными потворствами». «Нежное и потачливое» воспитание вредно. Теперь о мнении, что учитель с одним учеником будет больше заниматься. Но что мешает в училище приставить наставника? И хороший учитель всегда желает иметь больше слушателей, а вот человек посредственный не пренебрегает местом в частном доме.

Будущий Оратор в училище будет привыкать к многолюдству и состязательности. Там дитя будет осваивать общественные ценности. Всё это даст больше охоты к учению, чем увещания учителей и советы родителей. В училище ребёнок станет подражать успехам сверстников, что легче, чем подражать совершенству красноречия учителя сразу. И сами учителя там живее словом: «Мы чувствуем некое тайное отвращение изъявлять перед одним слушателем красноречие, многими трудами приобретаемое, даже стыдно бывает отступать тогда от обыкновенной речи». Было бы даже странно видеть человека, выступающего перед одним слушателем со всеми ораторскими действиями.

Во второй главе Квинтилиан рассказывает, как распознавать способности в детях: наставник должен узнать свойства ума и склонности отрока. Особенный признак – память. Выделяет прилежность и внимание.

Здесь же автор пишет, как с ними обходиться: «Иной требует понуждения, другой не терпит строгих приказаний; тот возбуждается страхом, а у другого тем же самым отнимается бодрость; иной успевает от постоянного прилежания, другой – от повременных порывов».

Необходимо «давать роздых». Отдохнув, дети охотнее принимаются за учение, и ум, которому свойственна свобода, становится бодрее. Игра необходима. Она вносит живость. Но надобно хранить меру, чтобы не родилась привычка к праздности.

Не наказывать детей телесно, хотя этот обычай почти всеми принят. Это подло и унизительно. Ныне проступки происходят от нерадения учителей и исправляются, по-видимому, не только обращением к хорошему, но и наказанием. Дурной ребёнок привыкнет к побоям и станет упрямо терпеть.

Глава четвёртая «О грамматике». Здесь помещены разделы: 1)похвала грамматике (Предпочтение греческой. Деление на две части: правила выражения мысли и чтение «Стихотворцев».); 2)три достоинства в речи: правильность, ясность и красота; 3)слова основываются на причине, давности, образцах и употреблении: «Речь должна быть подобна ходячей монете в целом обществе». Рекомендует употреблять старые слова, поскольку те придают речи величавость и приятность, но так, чтобы речь оставалась понятной. В итоге, «между новыми словами лучше те, кои постарее, между старыми, кои поновее». Не надо брать за правило привычку многих к «погрешительным выражениям»; 4) о правописании. Советует, где не противно обычаю, писать слова, как они слышаться.

«Какие книги читать прежде и как читать надобно детям», автор пишет в главе пятой. Надобно, чтобы ученик разумел, что читает. В основном, речь идёт о стихотворных произведениях. Воздействие на душу предпочтительнее воздействия на разум. Совет начинать с Гомера или Виргилия, хотя для их осмысления требуется зрелый рассудок. Поэтому не стоит довольствоваться однократным чтением. Надлежит выбирать не только Сочинителей, но и места в сочинениях, поскольку греки позволяют себе излишнюю вольность.

Полезно объяснять значения слов, прибавить «исторические и баснословные объяснения».

В шестой главе речь идёт «О первых упражнениях в сочинении под руководством Грамматика». Должность Грамматика – показать правила языка (грамматическая часть) и чтение (историческая часть). Полезно заставлять пересказывать эзоповы басни в «выражениях чистых» и записывать, разлагать стихи в прозу, объяснять изречения знаменитых мужёй.

«Разные науки знать должно детям, ещё прежде Риторики. Нужны ли те науки будущему Оратору?» (Глава седьмая). Есть знания, которые сами составляют особенную науку, и без них успеть в красноречии нельзя, но и они одни не делают Оратора совершенным. Тогда нужны ли они для нашего намерения? Зачем, когда в суде мы кого-либо защищаем, знать, каким образом составляется равносторонний треугольник? Лучше ли сможет защитить, кто « умеет поимянно отличать звуки и расстановки гитары?» Но Квинтилиан, как и Цицерон в письмах к Бруту, представляет себе Оратора, совершенного во всём. Эти знания необходимы, «чтобы ни в чём не подвергался он обману». Красноречие требует многих наук, которые хотя и не видны в речи, но сообщают сокровенную некую силу. И не быть великим, если «хотя малого не достаёт».

Глава восьмая – «О музыке. Польза от неё». Музыка, «из наук и искусств всех древнее» и имеет связь с познанием вещей божественных. Если так, то она нужна Оратору, иначе красноречие не будет совершенным. И любые рассуждения о музыке у Квинтилиана ведут к восхвалению её живительности. Она учит регулировать голос так, чтобы возбуждать слушателей, вызывать негодование или сострадание. И телодвижения становятся благопристойными и непринуждёнными. И если мы убедились в пользе «Стихотворства», то и в пользе музыки убедимся. Лирически читать не можно без музыки.

В следующей главе разговор идёт (именно разговор. Квинтилиан часто обращается к читателю с вопросами и другими способами поддерживает его включение в тему.) о геометрии. Она «приводит в деятельность ум, изощряет его и, следовательно, делает способнейшим понимать вещи». Изучать не только, чтобы не быть невеждой, но чтобы научиться порядку. Наконец, «самые сильные доводы называются обыкновенно Геометрическими доказательствами». Геометрия вносит в речь Оратора убедительность.

Глава десятая говорит: «Произношению надобно несколько учиться у комедиантов», а «телодвижения перенимать от борцов». Но «не во всяком движении тела надобно снимать образец с комедиантов». Необходимо, чтобы дети договаривали последние слоги, чтобы речь была уверенная, чтобы говорящий смотрел прямо, не кривил рта, не смотрел вверх и не потуплял глаза и пр., что «портит действие». Телесные упражнения полезны. Но Квинтилиан осуждает «те места, где атлеты одну часть жизни употребляют на то, чтобы натираться маслом, другую – чтоб упиваться вином, и, живя для тела, убивают только душу». Физические упражнения необходимы для исправления недостатков.

Глава десятая. В молодых летах можно учиться многому в одно и то же время. 1. Ибо таково свойство ума человека, что многим вдруг заниматься. 2. Что труды в учении удобнее переносят отроки. «Дети всё перенимают легче, нежели возмужалые». 3. Леность только мешает Оратору многому научиться. Полезно постепенно «увеличивать затруднения».

Книга вторая.

Первое обучение происходит у Грамматика. А когда надлежит отдавать отрока к Ритору учиться Красноречию? Квинтилиан пишет: «Когда откроются в нём потребные к тому способности: здесь надобно смотреть не на лета, а на успехи в учении». Это может зависеть от упражнений с Грамматиком. Это в первой главе. А во второй главе пишется «О нравах и должностях Учителя». (В первой книге много об этом сказано, но, может, автор действует по принципу: «Повторение – мать учения».) Честность, строгость, нравственность, не гневливость, не скупость на похвалы – вот требуемые качества: «Обличать, исправлять, когда потребует нужда, должен без бранчливости». Учитель подаёт пример.

Затем (в главе третьей) Квинтилиан рассуждает, должно ли при самом начале избирать для детей искусного учителя. О предубеждении, что не надлежит тотчас поручать ребёнка самому превосходному Ритору, а для начала будет полезен посредственный: «Разуметь его и за ним следовать легче». (Оспоримое, конечно, предубеждение.) Квинтилиан отвечает на него: «Малосведущий же одобрит иногда и дурное, увлечёт за собой учеников своих». Далее следует совершенно очаровательная мысль: нет ничего, что превышало бы возможности детей. Но наставник должен быть благоразумен и во всём сообразовываться с силами учащегося, «как человек, привыкший ходить скоро, идучи дорогой вместе с малолетним ребёнком, подаёт ему руку, уменьшает шаг свой». «Да будет учитель и в Красноречии, и во нравах муж отличнейший», – заключает Квинтилиан.

Говоря о первых упражнениях детей у Ритора (глава IV), Квинтилиан советует начинать с упражнений, похожих на грамматические – например, с исторических повествований, пересказов и сочинений. Далее можно перейти к утверждению и опровержению повествований, поиску доказательств и разногласий. Составление похвалы и хулы людям, законам и городам. Рассуждая об общих местах, автор осуждает тех, кто обрабатывает их дома, чтобы читать при удобном случае. Общие места – это такие моменты, когда не называя лиц, вооружаемся на пороки, ибо если выставить имя виновного, тогда примут вид прямого обвинения. Они способствуют успехам в Красноречии сравнения (сельская или городская жизнь лучше?), рассуждения (нужно ли жениться? Надобно ли домогаться власти?), объяснения (для чего Купидона изображали мальчиком с крыльями и стрелами?). Некоторые Ораторы готовили дома и заучивали, чтобы в удобное время украсить свою речь. Но это доказывает, что они сами на себя не полагались. А ведь ситуация каждый раз новая. Если Оратор будет везде повторять одно и то же, то вызовет отвращение, «какое бывает к давнишнему и подогретому кушанью». (С чем поспорить можно в легкую: полезно иногда иметь своё зрелое мнение. Правда, это свидетельство зрелости Оратора и формируется само собой.)

Глава V – «О чтении Ораторов и Историков у Ритора» – даёт следующие советы. Ритор наставляет учеников, как читать историю и речи, старается особенно показывать достоинства и недостатки. Он разбирает с ними временами дурные речи, часто задаёт вопросы. Такие упражнения приносят больше пользы, нежели все правила.

Каких писателей читать прежде всего? Читать наперёд и всегда самых лучших авторов, «кои писали с бо́льшею чистотою и ясностью в слоге» (глава VI). К примеру, Ливия. «Цицерон мне кажется приятен и довольно ясен». Предостерегать детей от излишнего пристрастия к древним и новейшим.

Для сочинений полезно давать тему с подробной раскладкой по плану и «краткую голую тему». Но лучше сразу показать прямую дорогу, чем после исправлять.

«Заставлять детей учить наизусть некоторые места из Ораторов или Историков, а редко что-нибудь их собственное». «Ибо память более изощряется, когда чужое затверживаем». «Сверх того хорошие примеры в уме на всякий случай останутся». (Глава VIII). Можно иногда позволять читать свои сочинения, чтобы не лишать их похвалы. (Добрая забота, не лишённая снисходительности.)

Фундаментальный вопрос – «Всякого ли ребёнка учить надлежит по усмотрению способностей ума» – рассмотрен в главе IX. Узнав способности, «во всяком ученике лучше заботиться о природных дарованиях, и направлять умы наиболее туда, куда они сами стремятся». А если замечен недостаток? «Чего не достаёт, прикладывать и усугублять советую». Но в любом случае, «ежели природа одарила кого щедрее и из кого сделать Оратора надеемся, то уже никаких пособий к сему упускать не должно».